Алексей Арестович, говоря о перспективах войны, неоднократно в качестве главного "секретного оружия" РФ называл "длинную волю" - готовность долго бить в одну точку, бросать на нее все новые и новые ресурсы, не считаясь с потерями, в течение долгого времени. И, в конце концов, добиваться результата.
В качестве примера такой "длинной воли" можно привести вторую чеченскую войну и "замирение" Северного Кавказа. Война, начавшаяся в 1999 году, шла очень долго и тяжело. Чеченцы наносили удары по всей РФ, совершая теракты, в том числе и в Москве, и в других крупных городах. В борьбе с ними силовые структуры РФ и, в целом, госаппарат, демонстрировали чудовищную неэффективность и совершали огромное количество ошибок. Но год за годом, прилагая усилия, не обращая внимания на теракты и учась на ошибках, Россия смогла переломить ситуацию в свою пользу. К 2006 году стабилизировалась ситуация в Чечне. Позже – в других республиках Северного Кавказа. Постепенно сошла на нет и волна терактов.
Однако главным условием "длинной воли" является готовность общества терпеть годы войны и воспринимать жертвы как необходимые и допустимые, сохраняя доверие к руководству страны. А для этого война, с одной стороны, не должна быть для общества слишком обременительной, а с другой стороны – не должны возникать сомнения в необходимости ее продолжать и нести жертвы. На это и была направлена вся внутренняя политика российской власти. Тезис "длинной воли" был такой: "на Кавказе идет война, но остальная страна живет своей обычной жизнью, люди ходят на шоппинг, ездят в Турцию и Таиланд, делают евроремонты, смотрят сериалы, шоу и передачу "Квартирный вопрос", теракты есть, но нужно терпеть эти жертвы как необходимые для победы и ни в коем случае не идти ни какие уступки".
И, соответственно, считалось противоречащим "длинной воли", все, что этот тезис подвергало сомнению. То есть, например, вопросы к властям после терактов в Беслане и "Норд-Осте" - почему допустили такие жертвы, кто должен за это понести ответственность? И не пора ли сесть за стол переговоров с Масхадовым, чтоб мирно уладить конфликт и прекратить этот кошмар с терактами? И вообще, почему началась война и кто на самом деле взорвал дома в Москве в 1999 году?
Именно стремление Кремля исключить подобные вопросы из информационной повестки страны и были одной из главных причин тотальной зачистки медиа пространства РФ в начале нулевых.
Сейчас, столкнувшись со сломом первоначального плана по вторжению в Украину, а затем с отказом Зеленского быстро закончить войну весной 2022 года, Путин, очевидно, решил вновь включить режим "длинной воли" - воевать до тех пор, пока не истощатся человеческие ресурсы и готовность к сопротивлению Украины, а также готовность Запада помогать Киеву. Для этого он пытается нащупать баланс между необходимостью как минимум удерживать нынешнюю линию фронта и необходимостью сохранять у подавляющего большинства населения страны ощущение, что нормальная жизнь продолжается (чтоб народ был готов терпеть войну долгое время, если потребуется). Одной из ключевых задач в этом плане является превращение войны со всеми ее атрибутами в "нормальность" для российского общества. В том числе, и жертвы на фронте, и удары по Крымскому мосту и российской территории.
Собственно, в этом направлении информационная машина Кремля уже активно работает, транслируя тезис, что "все идет по плану". Удары по Москва-Сити подаются как ИПСО Украины (тезис: "не добившись успеха в наступлении, решили бить стекла в Москве"). А ракетные удары по Таганрогу - не повод для Путина отвлекаться от проведения саммита "Россия-Африка".
Однако, во-первых, повторить опыт "нулевых" сейчас гораздо сложнее, так как нынешняя война имеет кратно большие масштабы, чем вторая чеченская. И президент США в начале "нулевых" называл Путина своим союзником "в борьбе с международным терроризмом", а не подписывал указы о военной помощи чеченцам на десятки миллиардов долларов.
Во-вторых, в ходе второй чеченской войны не было такого фактора как западные санкции, которые так или иначе, но создают значительные проблемы для российской экономики, что, в перспективе ближайших лет, может подорвать способность властей поддерживать ощущение "нормальной жизни" в стране.
В-третьих, в России возникло явление, которое стратегию "длинной воли" Путина прямо ломает. Это внезапно появившаяся "зона военной свободы слова", в которой обосновались Пригожин, Гиркин-Стрелков и огромное количество военных телеграм-каналов, военкоров и Z-блогеров.
Они в режиме 24/7 нещадно критиковали командование армии, после каждого удара по РФ задавали вопросы "где же наши красные линии?", обвиняли руководство России в некомпетентности, мягкотелости, предательстве, создавая Путину образ, как у Николая II накануне февральской революции, а некоторые, как, например, Пригожин перед мятежом, ставили вопрос зачем вообще начали войну, если повод к ней был абсолютно ложным. И никого из них, в отличие от представителей либеральной оппозиции, к уголовной ответственности до недавнего времени не привлекали.
Почему Путин вообще допустил это явление, у науки нет однозначного ответа.
Высказывались разные версии – обострение на фоне войны межклановой борьбы "башен Кремля", в которой они друг против друга используют блогеров и телеграм-каналы, стремление части окружения Путина отстранить его от власти (подобный "разгул свободы слова", собственно, и создал почву для пригожинского мятежа), просто медлительность и неповоротливость российской госмашины, которая с большой задержкой реагирует на вызовы.
Но сейчас, после ареста Стрелкова-Гиркина, заговорили о том, что Кремль решил повторить опыт начала нулевых по зачистке информполя, чтобы никто не мешал "длинной воле".
Действительно, критика действий военно-политического руководства РФ со стороны военных телеграм-каналов в последнее время значительно сократилась. В то же время пригожинская сетка телеграм-каналов, хоть после провала мятежа и несколько притихла, став более осторожной, но в целом продолжает работу в прежнем "зрадном" духе. Да и сам Пригожин, судя по его немногочисленным публичным заявлениям последнего времени, не собирается раскаиваться, а скорее ждёт наступления неких больших проблем для России на фронте или в тылу, чтобы вновь запустить кампанию по "зраде". А возможно, попытается и сам такие проблемы создать. Например, через провокации в Польше.
В целом Пригожин и его группа поддержки (а также его покровители в российской власти, если таковые еще есть) остаются главным фактором потенциальной дестабилизации в РФ, которая может поломать стратегию "длинной воли".
Эта угроза, вкупе с другими проблемами, может побудить Путина согласиться на заморозку конфликта по линии фронта по "корейскому сценарию", если сигналы о готовности к нему поступят от Украины и от Запада. Тем более что Кремль внутри РФ "корейский сценарий" может легко представить как "победу", подав в качестве таковой захват, по итогам войны, части территории Украины, включая сухопутный коридор в Крым.
Но, как мы писали, есть и вероятность того, что Путин может использовать и другую альтернативу "длинной воле" - сыграть на обострение, устроив "Карибский кризис-2": довести конфликт до грани войны с НАТО, пытаясь побудить Запад пойти с Москвой на некие глобальные договоренности. Хотя и не факт, что этот расчет сработает.